Именно эту мрачную шутку, которую огласили на Linux.org.Ru 16 декабря 2010 года, приходится вспомнить нынешнею весною. Из-за длинных праздников в начале мая сообществом Хабрахабра совершенно была проигнорирована статья «Кремль введёт уголовное наказание за "вредоносный" контент в Интернете», появившаяся 29 апреля в «Известиях». Меж тем статья эта, несомненно, заслуживает обсуждения: в ней сообщают, что администрация Президента прямо сейчас деятельно готовится ко внесению в Госдуму пакета поправок в законодательство, так что к существующей возможности блокировки сайтов за пропаганду «экстремизма», «детской порнографии», «наркотиков» и «самоубийств» будут добавлены новые меры — крупные штрафы и лишение свободы (тюремное заключение).

Термины «экстремизм», «детская порнография», «наркотики» и «самоубийства» приходится брать в кавычки. Все мы поневоле стали живыми свидетелями того, как за «наркотики» закрыли сайт про игру EVE Online (где описывалось применение вымышленных химических веществ к вымышленным персонажам), за «самоубийство» — безобидный юмор наподобие статьи из Абсурдопедии или творчества Каганова (а в так называемом реальном мире под предлогом детского самоубийства изымают из продажи мангу «Death Note» в Свердловской области, хотя там вся область названа в честь одного из организаторов убийства детей Императора, но это никого не волнует), за «экстремизм» — национально-таргетированную антиалкогольную пропаганду (№1568 в федеральном Списке экстремистских материалов). Что же касается «детской порнографии» (на самом деле предназначенной для вполне взрослых педофилов), то необходимость борьбы с её потреблением в Интернете (вместо борьбы с её производством в реальном мире, неизбежно связанным с реальным растлением реальных детей, для которого нелицензионные раздачи в Интернете как раз представляют собою прямую экономическую угрозу, лишают финансирования) является не совершенно очевидною — а вопрос, заданный об этом министру, оказался проигнорированным.

Истошные вопли негодования, вызванные закрытием нескольких сайтов по небесспорным основаниям, остались без ответа. Раскрутка маховика репрессий продолжается — теперь закрывать станут не только сайты, но и людей. К чему это приведёт? Думаю, что продолжится преследование вымышленных произведений, подобных вышеперечисленным случаям фантастической «наркомании» и нарисованного «суицида». Об этом можно успешно догадываться не только посредством экстраполяции совершившихся событий, но также и через проведение аналогии с зарубежьем. Старожилы Хабрахабра наверняка припомнят, что последствия произвольного и непубличного пополнения чёрного списка (содержимое которого скрывают от общества под предлогом непропагандирования) я обсуждал на Хабрахабре ещё летом 2009 года на примере Австралии. И сбылось, хотя и не в полном объёме. А теперь о том, как может выглядеть подобный произвол, когда он начинает прибегать к реальным тюремным срокам, предлагаю поглядеть на примере другой страны Южного полушария — Новой Зеландии. Там лишь недавно вышел из тюрьмы (но всё ещё находится под угрозой десяти лет условного срока) гражданин, выложивший в Интернете всего-навсего аниме о половой жизни вымышленных (и лишь частично человекоподобных) персонажей — эльфов и фей, которые благодаря особенностям японской анимации (крупные глаза, крупные головы и проч.) и особенностям японской озвучки (тонкие голоса, яркие эмоции) показались экспертам «похожими на детей».

И хорошо ещё, что речь идёт хотя бы об изображении именно секса, хотя и между вымышленными (нарисованными) персонажами. А что может случиться, когда до экспертов дойдёт, что почти любое (даже самое что ни на есть бытовое) действие может подвергнуться в аниме настолько сильной эротизации, что становится тем самым некоторою метафорою (символом) секса? Символ может быть достаточно очевидным или же не особенно очевидным — значит, всё будет зависеть от доброй или недоброй воли или предубеждения эксперта в суде. Поцелуй в губы в «Sekirei». Поцелуй в кольцо на руке в «Rozen Maiden». Чистка зубов в «Nisemonogatari». Стрижка волос в «Dansai Bunri no Crime Edge». Любой поклонник аниме (а таковых по итогам опроса наберётся до трети участников Хабрахабра) без труда припомнит ещё пару-тройку-другую примеров того же рода.

Печально ещё вот что: вышеупомянутое новозеландское преследование нарисованного секса затмевается вышеупомянутым свердловским преследованием нарисованного самоубийства. Эта новость ближе к нам, чем новозеландская — а значит, весомее. Известный литератор (и оппозиционер) Чхартишвили в своём произведении «Писатель и самоубийство» успел познакомить российскую общественность с таким японским явлением, как синдзю (心中) — двойное самоубийство влюблённых, совершаемое под давлением обстоятельств. Экспертам осталось сложить два и два для того, чтобы при желании обнаружить, например, неудавшееся синдзю через самоутопление влюблённых в воде в аниме «Yosuga no Sora» (а не то и в «Toradora!»), а также неудавшееся самосожжение влюблённых в «Aku no Hana». Если законодательство продолжит настаивать на том, что в Интернет должны попадать только сведения, неспособные нанести вред хрупкой психике малолетних несмышлёнышей, то суды, уж конечно, не пройдут мимо того, что в современном мире двойное самоубийство опаснейше привлекательно тем, что даёт влюблённой паре такую уверенность в вечном единстве и во взаимной верности и в неумаляемой любви, которую никогда не могла бы дать семейная жизнь, полная почти ежедневных возможностей для ссор и для разочарований друг в друге.

Напоследок отвечу вот на какой вопрос: почему я считаю, что гонения на вымышленные произведения с недетскими сюжетами в Интернете начнутся именно с преследования современной японской культуры? Во-первых, потому, что «ужé началось» в Свердловской области (и в Новой Зеландии), а значит, может и продолжиться — скажем, в сюжете «Death Note» мы видим такие неоднократные случаи недобровольных самоубийств под воздействием сверхъестественной силы, аналог которых легко обнаруживается во многих других японских аниме, включая весьма увлекательные сюжеты («Code Geass», «Puella Magi Madoka Magica», «Chaos;Head», «Higurashi no Naku Koro ni» и проч.). Во-вторых, «доказательство от противного»: кажется вполне очевидным, что за интернетовскими публикаторами русской классики с мрачным и трагическим финалом («Бесы» Достоевского, «Анна Каренина» Толстого, «Гроза» Островского) придут не в первую, а в последнюю очередь — в соответствии с известным стихотворением Нимёллера.

Между этими двумя вехами (первою и последнею) отыщется место для многих десятков, а не то и сотен сайтов — а значит, и для уголовных дел в отношении их владельцев. Надеяться на спасение могут лишь те, кто заблаговременно озаботился последовать неоклассическим правилам ведения безопасного IT-бизнеса или хотя бы тактике Неуловимого Джо.